Божья человечность

лы, - он духовный импотент. Он считает себя интеллигенцией или даже "занимающим положение" в обществе тогда как суть простой сноб. Вот стоят торгаш и великодушный: когда появляется шанс - торгаш бросается на него, а великодушный удивляется тому, как можно проявлять животные инстинкты. Наглость, коварство, ложь, обман не могут позволить себе такую роскошь, как благородство: они чувствуют себя обделёнными и всё сделают ради куска славы или лицеприятия в их адрес. Но удовлетворить свою похоть до конца они не в силах: я уже писал о "чёрных дырах". Настоящее христианство есть дворянство, рыцарство, благородство и аристократизм. Это значит, что существует множество вещей, сделать которые для христианина - ниже его достоинства. Почему он не крадёт, даже когда есть возможность, не лжёт даже ради спасения, пытаясь создать такую правду, которая бы и спасла, и осталась правдой, почему не пользуется возможностью приобрести богатства руками ближнего? Потому что он дворянин духа, а также неисправимый мечтатель, у которого вызывает отвращение суетливость и озабоченность обывателя. Более того: он и не скрывает этого отвращения, что принято считать неприличным: обыватель такое поведение привык называть гордостью (его тешит библейская мысль, что падение люцифера и вообще любое падение начинается с гордости). Да, это гордость, но не гордыня: не самоуверенность, а гордость тем даром, который дал Бог. Ибо непозволительно и неприлично принимать Божий дар без гордости им, без радости, без хвалы Давшему его. Хорошей вещью человек всё равно гордится, как бы ни прикрывал этот факт и не скрывал, потому ложное смирение - лицемерие. Ложное смирение есть холуйство, человекоугодничество, рабство, рабский инстинкт. Гордость христианина отличается от гордыни обывателя жертвой: способностью жертвовать. Обыватель же в своих поступках выражает только больную привязанность ко всему, чем готов пожертвовать христианин ради ближнего, того же обывателя.

Два вида или два уровня звериной морали. Христианство по сути есть духовный аристократизм, но на пути к благородной жизни человек легко сбивается в снобизм, как говорят: "дочь аптекаря, она и есть дочь аптекаря.." Ему может недоставать решительности и воли, духовной дисциплины и определённой суровости к себе, глубины взглядов, широты души и сердца, щедрости и доброты. В духовности человек может проходить несколько шагов, ступеней или уровней. Вначале он обоготворяет человека: себя и других, в особенности близких и родных, авторитеты. Не зря Христос по этому поводу сказал: "Кто приходит ко мне и не возненавидит отца и мать, сына и дочь, и самой жизни своей.." Затем, обжёгшись, испытав измену, подставу, издевательства, закрывает своё сердце, никого не впуская в него. Он начинает смотреть за успехом ушлых и наглых, звероподобных, и может начать практиковать их стиль жизни. Может и очертить уровень мо-