Божья человечность

ционализацией и ограниченностью. Обычно делают это друг из-за друга - из-за плоти, а не из верности Богу-духу или из правдолюбия; и часто в этом сказывается не милость и человеколюбие, а слабый детский рассудок, неспособный ещё удержать правду взрослых; ибо кому необходимо разжёвывать, как не детям? Но дело не в детях, а во взрослых, питающихся молоком и в старости. Я, ведь, говорю не против доступности и святой простоты, а против того "человеколюбия", которое из "добрых намерений" сводит откровение о Богочеловечности, родственности во Христе Бога и человека на нет, то членя и разлучая Бога и человека, то заменяя одного другим. О чём я говорю? Для обычного, среднего верующего Христос, когда воскрешает и ходит по водам - Бог; когда же спит, ест, плачет, умирает на кресте - человек. Человек для того же обычного верующего, либо, при всём своём стремлении и добрых побуждениях, во всю жизнь не сможет стать совершенным, таким сыном или дочерью Божьими, как Христос, либо, став однажды святым, грешить уже не может, иначе, мол, "это не святость". Но Христос - это и Бог плачущий, страдающий и умирающий, и простой, рождённый смертным, человек, но безгрешный, воскресающий и ходящий по водам. Это значит, что человек и во зле - блудный, но сын, а не только тварь, будучи грешником, он может стать святым, а будучи свят, может и на небесах согрешить, если захочет. Ясно, что псевдоверующих такая картина не устраивает, - я уже писал об их страсти к гарантиям. Но даже эта страсть показывает их идолатрию, падение их духа. Так как направлена на фиксацию в неподвижности и чуждается опасностей, бездны.

Бог может принять в Себя человеческую природу и измениться; да и всегда она была в Нём, и была выражением движения, динамики в Нём, ибо человек от страстного желания до любого физического действия, весь в движении. То же касается и человека: он может принять в себя Божественную природу и преобразиться от неё. Прав Кирилл Александрийский, который причиной всех зол считал грех, а не природу человека. Это значит, что все черты, все качества человеческого естества могут и не быть греховными (естественно, кроме рабских наклонностей, страстей и похотей). Это значит, что качества человечности могут быть присущи Богу. В случае с Богом, когда открывается недоступное, открывается и доступность его. Здесь человеческая природа и природа Божья связаны друг с другом и представление человека об одной влияет на его представление о другой. В человечность в Боге, в Царстве Божьем, не верят из-за тленности, смертности, несовершенства человеческой природы. Только решившему вопрос Божественности человека открывается человечность Бога. Потому невозможно раскрыть природу Бога, человечность в Нём, не раскрыв природу человечества Христа и святости природы человеческой в Нём. Святость человеческой природы невозможна без познания Божьей природы, а приобщение к тайнам Божьей природы невозможно без познания и приобщения к святости человеческой природы. Преодоление мирового зла, порождаемого человеческой природой, невозможно без познания человеком