Идолы и Бог

Именно поэтому слабые, бедные люди могут быть ближе к реальности, нежели сильные, богатые, имеющие что-либо. Именно поэтому "будут первые последними и последние первыми" (Матф.19:30).

О соблазне порядка и гармонии, о страхе хаоса и бездны. Мысли, идеи собираются в знание и для определённого количества людей не просто в отвлечённое знание, а в инструмент, оружие для борьбы с беспорядком. Самый большой соблазн многих - уцепиться за что-то, в чём-то или в ком-то найти себе убежище, хоть где-то оформить хаос и навести порядок, создать вавилонскую башню на случай потопа. Но есть вещи страшнее смерти, страшнее хаоса, беспорядка, иррационального, страшнее глупого и тошнотворного времяпровождения, страшнее пустоты и твоего ничтожества по сравнению с кем-то великим. Они связаны с чудовищем, с бездной в тебе. Эта бездна может открыться и поглотить свет, веру, смысл, любовь не только в тебе, но и в твоём ближнем из-за тебя. Чудовище можно победить только когда в тебе нет страха, чудовище тебя побеждает, терзает, съедает, когда в тебе есть страх: желание зацепиться за что-то, за какую-то соломинку. Но чудовище не вне, а внутри тебя, и ты питаешь его этим страхом, этим желанием. Из-за грехопадения во всех вещах, в тебе самом открылась бездна. Смерть - одно из множества её лиц. Рождение детей - то же: попытка оставить что-то вместо ничего, вместо пустоты. Чувство собственного ничтожества - тоже. То есть желание компенсировать пустоту в себе чем-то великим и значительным или хотя бы чем-то. Нелюбовь к себе - лишь внешний слой, самая верхняя маска. И человек постоянно искушаем найти средство от неё, в этом вечном полёте в бездну уцепиться за что-то твёрдое. Но это и есть соблазн, сеть сатаны.

Как счастье, блаженство связано с порядком, с добродетелями, с познанием Бога? Казалось бы, прочной, обязательной связи нет. Но почему целая церковь (католицизм) сошла с ума на обоих: на блаженстве и на порядке? Думаете, блаженство, эвдемонизм здесь - это скотское блаженство и счастье? Конечно нет. Фома Аквинский всего лишь переработал Аристотеля так, как Ленин - труды Маркса и Энгельса, и что тут такого? Томисты хотят не просто порядка и удовольствия, связанного с его созерцанием, - они хотят Бога. Но Бога как застывшего в прелестных формах и границах. Им не нужно иррациональное, сверхрациональное, диалектическое, двоесущное в Нём.

Почему мужчин задевает вопрос об их силе, способности что-либо сделать, решить какую-то проблему? Потому что это главный соблазн для мужчины: решить проблему, оформить, упорядочить, упразднить хаос, внести свет и порядок, красоту, которыми можно было бы наслаждаться, которыми можно было бы напитать и успокоить душу. Те вещи, с которыми ничего не можешь поделать, - не раздражают. Раздражают и выводят из себя именно те, которые ты думаешь, можешь исправить, но на которые нет ни сил, ни времени, т.е. такие, которые и можешь, и не можешь одновременно.