Идолы и Бог

подавляя правду. Ибо голая правда всегда есть правда частичная, неглубокая: всегда рядом с ней есть правда равная ей по силе, т.к. подлинная истина состоит из двух правд, двух начал: она парадоксальна, антиномична, и, в определённом смысле безумна. "Обличи его" (Мф. 18:15), "ты будешь вразумлять его и говорить, чтобы остеречь беззаконника от беззаконного пути его" (Иез. 3:18) - на самом деле полправды. А половину Правды выдавать за всю Правду всегда было ересью. Хотя это и не половина, а целое. Дело в том, что правды сочетаются в подлинной глубокой правде и Истине точно так же, как сочетаются природы во Христе.

Совесть законника и фанатика, педанта и идеалиста в дурном значении слова признаёт только одну "половину" истины. История фарисеев уже повторялась, и повториться опять; "соблюдающие заповеди" не только могут опять распять Христа, но распинают, и уже распяли, как написано: "Покайся" (От. 3:19). Вот место гибели Божьей человечности: церковь. В первой части я уже говорил о гасителях духа. Дело в том, что истина сама по себе исчерпывается формализмом, обрядностью, идеей, фактом. Правдолюбие в рамках официальных институтов заканчивается на защите чисто внешнего порядка и дальше, вглубь, к причине лжи и злодеяний, к воле человека, к отношениям с ним не идёт. Изменить природу, сердце преступника такое правдолюбие, такая истина не в силах, потому в религиозности она легко сочетается с пассивным ожиданием чуда свыше. Хотя, тем не менее, большие надежды связывает со своим внешним благочестием, с непорочностью в обрядах и форме. Притом, что подозревает, а иногда и сознаёт их пустоту. Подлинные благодать и вера противоположны по своему знаку, по своему духу такой правде. Нужно сказать, что голая правда - это правда обрядовая, лицемерная, сухая, жестокая, т.е. бесчеловечная и пассивная. Голая правда и есть фарисейство. Этот рафинад живёт в головах тех, кто по сути своей неглубок, и потому надеется на добрые дела: некое подобие "жертвы", принося которую, человек старается установить отношения с Богом и ближними. Он пытается что-то дать, чтобы ему дали взамен, якобы по справедливости, якобы, оценив его вклад. Словно жертва или доброе дело - некий продукт, который можно взвесить. Но нужны ли Богу или ближнему жертвы? "Любовь" от долга, а не от обожания, - подачка, а не любовь. Любое сердце ощутит в такой "любви" фальшь.

Такой фальшью, мерзостью перед Богом является внешнее благочестие, дела церковников, соблюдение заповедей телом, внешне. Мы подходим к тому, что соблюдение заповедей само по себе безбожно, греховно. Голая, рафинированная, выхолощенная, кристальная, стеклянная истина рождает одни насилия и жестокость или равнодушие и попустительство, т.е. реакцию отторжения. Это же относится и к Закону: он, лишённый благодати, убивает, а не спасает, ожесточает, разбивает сердце, создаёт "чёрные дыры", "вампиров" и "кощеев", о которых я уже говорил. Потому соблюдения заповедей для спасения недостаточно (Флп. 3). Написано: «Делами