Идолы и Бог

(1Кор. 1:29), и ещё: "Он помнил, что они плоть" (Пс. 77:39). Говорю ли я это с цинизмом? Нет: это опять-таки гипербола: буквальное её понимание легко приводит к ереси. Потому что в противовес недоверию всему человеческому написано о безграничной, для многих безумной вере и любви к человеку ("всему верит, всего надеется", 1 Кор. 13). Есть праведная тоска по любви ответной, потому что эта тоска есть в Боге, как сказал Ангелус Силезиус:

8. Бог без меня не жив.

Аз вем, что без меня

и Бог почиет вскоре,

Умру - испустит Дух

и Он в смертельном горе.

123. Бог плачет по невесте.

О суженом своем голубка плачет, стонет,

А Бог о том,

что Он тебя в Себе хоронит.

160. Бог жаждет, напои Его.

Бог жаждой иссушен, и ты Его не мучай,

А помянуть потщись

с самаритянкой случай!

Но сейчас я говорю о парадоксальной, безумной готовности к жертве своей надеждой на любовь ответную, высокую, небесную. Без такой готовности любовь легко соскальзывает в ненависть или злобное равнодушие (ressentiment), подвергается страшному перерождению. И многие после того, как избранный(ая) ими не оправдал(а) их надежды, ожесточились. В любви хорошо надеяться, если умеешь выбирать, но плохо требовать и зависеть от другого. А надеясь, необходимо не только отдавать, но и заботиться о собственных источнике, храме и духовном хлебе. А в этом помочь человеку обычно может только Бог: его небесный Отец, его небесный Брат Христос посредством Святого Духа.

Подыгрывая мне, говорят: "Такому, как Он, можно доверять, такому другу и такому Возлюбленному. Т.е. тем, кто в Нем." Да, подлинные Церковь и семья состоят из таких сынов и дочерей Божьих, а на человека вне Христа полагаться нельзя. Это значит, что обоготворение человека, эта лжелюбовь, должна быть оставлена через жертву, и ей на смену в сердце человека должна прийти творческая любовь. Та любовь, которая спасает, призывая в желанное братство во Христе, но которая также и принимает отказ и крест в ответ на её добро, мудрость и жертву. Смирение ли это со злом? Нет, потому что независимо от правды о греховности человека, т.е. о его природной неспособности делать что-либо доброе, есть другая правда - правда о вере, т.е. об осуществлении того, чего ещё нет. Это правда о творческой любви к человеку. О той любви, которая похожа на любовь к чудовищу, но только благодаря ей чудовище и зверь превращаются в сына или дочь Божьих (а если и нет - она от этого ничего не теряет, лишь укрепляясь и углубляясь). Одна из антиномий любви: нельзя даже пытаться переделать человека, строить на этом брак или дружбу, но любовь должна быть творческой природы - нужно прозревать лицо любимой или любимого в Боге. Эта